Дом стоял в самом конце главной улицы, и гордо возвышался своим третьим этажом над соседними постройками. Ему было уже полтора столетия. Двери и половицы скрипели, но стены крепко стояли и цепко держали двери и окна в своих проёмах, и железные решётки на окнах первого этажа. Отец и дед Ежи, так же как и он, родились в этом доме, но умереть им пришлось не в своих постелях. Они были воинами, их удел был погибнуть в бою с врагами.

Трое братьев и две сестры с детства слышали о воинских подвигах отца, и рано его лишились. Чаще всего бабушка вечерами, штопая и латая их бедную одежонку, рассказывала им, собравшимся вокруг неё и единственной керосиновой лампы. Она часто повторяла одно и то же, но каждый раз добавляла какие-то интересные подробности. И дети ждали именно этого. А она, хитро посматривая на них, специально растягивала известные эпизоды, отводя ближе к концу рассказа эти новые интересные детали. А потом оказывалось, что детям пора спать, и рассказ требовал продолжения на следующий вечер или позже. Вообще, такие тихие счастливые для детей вечера были не очень частыми, и они их ждали всегда с нетерпением и интересом.

Когда они подросли, и поняли, что бабушка сама придумывает большинство подробностей подвигов их предков, они сами включились в эту игру и, сначала подыгрывали, подсказывая бабушке, а позже стали по очереди предлагать свои версии рассказов.

Ежи был старшим из братьев и вторым после старшей сестры. У него искали защиты младшие, когда это им было надо, и он привык быть защитником своих близких. После гибели отца, его роль защитника семьи возросла.

Ему было двенадцать, когда в городе произошло событие. Полк улан продефилировал через город и расположился на его окраине. Все мальчишки города теперь проводили большую часть дня там. Они любовались красивой военной формой, оружием – длинными пиками, саблями и пистолетами улан, когда те выходили на построение. Их красивые длинноногие кони, потряхивая аккуратно постриженными гривами пофыркивая стояли в строю. А тренировки в фехтовании и стрельбе вызывали у мальчишек бурную реакцию. Все они уже хотели стать военными.

Ежи был одним из первых в их рядах. Вскоре оказалось, что среди офицеров полка были люди, которые знали его отца, воевали вместе с ним. Получилось так, что он нашёл себе опекуна в лице командира полка, пана полковника. По его поручению молодые офицеры учили мальчика верховой езде и обращению с оружием. Но полковник поставил ему условие – всё это было только после школьных занятий. Он говорил, что неучи в армии не нужны.

Однажды утром по городу пролетела весть, что уланы ночью свернули лагерь и спешно ушли. Вскоре в город вошли французские войска. Жизнь города круто изменилась. Французов мальчишки старались избегать, говорили, что будут юношей с четырнадцати или пятнадцати лет призывать в армию. Но служить в армии завоевателей Ежи не хотел. И, хотя ему было ещё мало лет, он старался не попадаться на глаза военным патрулям, которые изредка проходили по улицам города. Французский отряд в городе насчитывал чуть больше пятидесяти человек, и они больше развлекались, чем несли службу.

Через три года повзрослевшего и возмужавшего уже Ежи возвратившийся в город полк взял с собой в летние лагеря. Он принимал участие даже в манёврах и учениях. Полк теперь был под командованием французов и сменил знаки различия и кое-что в форме.

В семнадцать лет он сдал экзамен на офицера, и надел такой вожделенный мундир. Его жалование стало нужным подспорьем семье. Вскоре старшая сестра вышла замуж, и это тоже помогало растить и учить троих младших.

Летом они по приказу снялись с постоя и отправились походным порядком на восток. Уже на марше им сообщили, что император Франции выступил войной против России, и они будут участвовать в военных действиях. Настроение офицеров было различным, но мало кого радовала эта война. Ежи не очень интересовался политикой. Но он оставил дома любимую девушку, и его от неё оторвали надолго, даже может быть навсегда. Война сурова. Это он знал из семейных рассказов о предках.

Они долго догоняли ушедшие вперёд победоносные французские войска. Уже на территории России впервые Ежи участвовал в небольших перестрелках, постепенно привык к этим звукам и перестал их опасаться. Артиллерийскую канонаду они услышали только на подходах к городу Смоленску. Здесь их впервые кинули в бой. Первая лихая атака не произвела на него особого впечатления. Немногочисленный русский пехотный отряд дрогнул и побежал. Солдатиков нагоняли и рубили. Он впервые ударил пикой живого человека, потом гонялся по полю, размахивая саблей, но так никого и не зарубил.

А вечером ему предстояло серьёзное испытание. Их полк был атакован казаками. С гиканьем и свистом на них налетели из-за ближайшего леска, казалось, дикие конники. Они яростно рубили улан. Полк врассыпную метался, почти не защищаясь. Ежи был среди тех немногих, кому удалось удрать. Почти половина полка полегла у этого лесочка.

На следующий день их направили для переформирования в тыл. По дороге, опять из небольшого лесного массива вылетела казачья сотня. На сей раз уланы успели спешиться и принять бой отстреливаясь. Казачья пуля попала Ежи в бедро. Его довезли до полевого госпиталя, а через несколько дней их поместили в одно из немногих уцелевших в Смоленске помещений, где расположили лазарет. Раненных было так много, что сосчитать было невозможно. Тут были не только французы. Были и его соотечественники, и чехи, и немцы, даже итальянцы и испанцы были.

Рана заживала плохо, и он долго не мог ходить. Ранние холода, потом всё более скудный рацион питания не способствовали исцелению. Зиму он провёл в гарнизонной канцелярии за скучной бумажной работой. Пришла весть о победе над русскими под Москвой, поговаривали, что скоро они переедут в московский штаб. Ежи надеялся вернуться в строй, и подал рапотр начальству. Ждали Нового Года. И он принёс весть о том, что непобедимая армия ушла из Москвы, что она замерзая на заснеженных дорогах спешно старается уйти живой из России. Офицеры канцелярии, большинство из которых были не французами, как-то, постепенно, «рассасывались». Ежи тоже не стал ждать невесть чего. Он приобрёл гражданское платье, свернул в узел обмундирование, прихватил небольшой запас продуктов, и тронулся в сторону родной Польши. По дороге ему повезло, удалось купить лошадь. Это не был строевой конь, но под седлом он был резв и послушен.

Дома ему были рады; особенно мама. Любимая Марыся встретила его слезами радости. Они решили осенью пожениться, и не ждать, что будет дальше.

К весне в город вступили русские войска. Они шли от Варшавы в сторону Германии, а дальше Франции. Теперь уже в русской армии были соединения улан поляков, и Ежи без всяких колебаний принял предложение снова стать офицером уланского полка. Вскоре полк выступил в поход, и опять были прощания с родными, и опять было тяжкое расставание с любимой, её слёзы, его обещания …

Его дорога на Францию прошла через Берлин и немецкие земли. Были уже привычные бои, лихие атаки, свист пуль и картечи. Опасность становилась обыденной. Ежи привык к этому, как к обычному и необходимому качеству жизни. Он понял, что такая жизнь вполне его устраивает. Товарищи по оружию, их постоянное присутствие, совместные досуги, и воинская работа. Всё было организовано, всё в жизни регламентировано, ты знаешь своё дело, свой круг забот, думаешь о них, кто-то думает о тебе.

Потом была Франция. Правда, до Парижа их полк не дошёл, его расквартировали в Эльзасе. Но эти три месяца во Франции многое для него изменили. Он увидел другое лицо жизни. Обратный путь пролёг через Прагу. Здесь Ежи, поговорив с полковником, подал в отставку. Получив выходное пособие, он отправился в Вену. Почему туда, он не мог сам ответить внятно. Захотелось.

Было чудесное лето. Был прекрасный город, и свобода. Он окунулся в вольную жизнь. Друзья, красивые женщины, музыка. Но … увы! Деньги кончились быстрее, чем хотелось, и пришли мысли о дальнейшей жизни. Возвращаться домой с пустым карманом он не хотел. Делать, кроме рубки и стрельбы, он ничего не умел. Пришлось наняться опять в армию, теперь австрийскую.

Сначала его направили в предгорья Альп. Пейзажи Ломбардии его пленили. Горы с заснеженными вершинами, зелёные луга и цветущие долины, красивейшие города и красивые люди. Но люди австрийских солдат здесь не любили.

Военных действий не было и служба казалась Ежи скучной и однообразной. Даже строевые учения, которых не любили, были редки. Так прошло два года. За примерную выправку и поведение его повысили в звании, и дали возможность сменить место службы. Он подал прошение на перевод в другую часть, дислоцированную ближе к Польше. Так он попал на берег озера Балатон. Здесь было веселее. Товарищи офицеры, в большинстве мадьяры, были весёлые и дружелюбные парни. Венгерские вина ему нравились, и девушки были чудо как хороши. Через два года он мог взять отпуск и наведаться домой. Но случилось для него неожиданное. Он влюбился в черноокую Жужу, дочь винодела. И вместо отпуска он устроил свадьбу. Друзья офицеры гуляли три дня, а молодые от счастья забыли про всё на свете.

Жил теперь он в доме тестя. Его жалование было достойно для семейного человека. У них родился сын, потом – дочь. Потом пришло известие из дома о том, что матушка очень больна. Он отпросился в отпуск и поспешил в родной город. Матушку он застал ещё живой. Братья собрались на её похороны из разных мест. Оказалось, что старшей сестры тоже уже нет в живых, а младшая с двумя детьми не сможет содержать отеческий дом. Да и детей ей растить было не на что.

Ежи принял решение. У него был накоплен уже некоторый небольшой семейный капитал. Вернувшись домой, он рассказал всё жене и тестю, с которым у него сложились хорошие тёплые отношения. Он подал прошение об отставке, забрал жену и детей и вернулся в Лодзь, в родительский дом. Тесть даже подкинул ему немного денег на обзаведение хозяйством. Жизнь постепенно вошла в мирную колею. Он нашёл приличествующую его положению работу. В местной мужской гимназии он вёл уроки гимнастики и фехтования. Это давало небольшой заработок, ощущение занятости, и рука снова держала оружие, хотя и не боевое, а тренировочное, но оружие. Он учил мальчишек гимназистов, как когда-то его самого учили молодые офицеры, быть воинами защитниками и рыцарями.

Родились ещё двое детей – сын и дочь. Жизнь тянулась изо дня в день в заботах и трудах.

В кругах интеллигенции шло волнение. Деспотизм царской власти создавал много трудностей. Национальное самосознание начинало повышать свою температуру. Ежи это не очень задевало. Его жизненный опыт говорил ему, что любую власть надо признавать, и стараться ладить с ней, не очень на неё уповая, а самому строить свою жизнь. Но его всё же вовлекли в тайные собрания. Его просили помочь подготовить в стрельбе и боевых приёмах молодых людей, в основном студентов и старших гимназистов. Он занялся этим без особого энтузиазма. В школьном зале вечерами они тренировались под его руководством. А по воскресеньям они выезжали за город и в небольшом лесочке учились стрелять.

Потом началось восстание и всё перевернулось. Однажды они собрались в старом складе, где тайно собирали ружья, пистолеты, боеприпасы. Их выследили, и жандармы блокировали склад. Заговорщики начали отстреливаться. Пуля попала в склад пороха, раздался сильный взрыв. Сначала крыша, потом стены с ужасающим грохотом начали рушиться. Ежи почувствовал сильный удар по лопаткам, и потерял сознание.

Тяжёлая балка придавила его к полу, сверху навалились несколько листов кровли. Его нашли только через день. Домой его привезли на повозке двое его учеников.

Он долго не приходил в сознание. Жена, сестра и старшая дочь круглые сутки дежурили у его постели. Местный врач приходил тайком по ночам. Восставшие открыто сражались с жандармами и войсками. Многие погибли, многих арестовали и сослали в Сибирь. Но Ежи не тронули. Он не вставал с постели почти полгода. Потом, вроде, пошёл на поправку. А под новый год, вдруг, ему сделалось плохо, и он умер.

---

↑ Наверх

дизайн и разработка   студия Master A.   ©