Юрий Аркадьевич Кравчук
ЭКИПАЖ ВОСПОМИНАНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ
И просто наука
Основная работа на наших судах была всё же наша. Мы принадлежали Гидрометслужбе, и главные наши задачи были в области океанологии и метеорологии. Четыре научных отряда – океанографический, гидрохимический, метеорологический и аэрологический, составляли костяк научной службы. Здесь были специалисты, которые получили образование и специальность, и связали свою жизнь с экспедициями и работой в не самых комфортных условиях.
Технари-электронщики на судне были классные, высокопрофессиональные. Их главным орудием в те поры был паяльник и тестер. Не было таких неисправностей в аппаратуре, которые они не могли бы исправить. Инженерная мысль и техническая смекалка выручали и в тех случаях, когда не было запасных деталей и схем. А приборов и аппаратуры всякой на корабле было предостаточно.
Под стать им были и наши радисты, которые в любых условиях обеспечивали надёжную связь с миром и родной землёй. Ребята эти были опытные, многие прошли зимовки на севере. Большинство из них закончили высшую или среднюю мореходку. Приходила понемногу более современная новая техника, но работа на ключе оставалась самой надёжной и нужной.
Особый статус нам придавало наличие на судне ЭВМ. В те поры у нас были самые современные машины. Сначала это была Минск 22, потом – 32. Позже их заменили на новое поколение – СМ-ок. Это был качественный прогресс. В лабораториях поставили терминалы, связь с машиной уже можно было осуществлять на расстоянии. Это сейчас всё подобное может казаться примитивным, а тогда ко всему приходилось привыкать.
Помещение ЭВМ было расположено так, чтобы уменьшить, по возможности, влияние качки и вибрации. Вход в него был только с открытой палубы. Поэтому в штормовую погоду приходилось резво перебегать по палубе десяток метров из одной двери в другую. Это не всегда было легко сделать. К тому же почти всегда в этих случаях в руках были какие-нибудь бумаги или перфоленты. А двери железные тяжёлые, и задраиваются они не просто, особенно в качку. Но на то оно и море, чтобы не теряли бдительность и форму.
То был период творчества по всем направлениям. Мы сами совершенствовали приборы и методики, сами, как могли, создавали программы обработки, сами “пробивали” внедрение новшеств. Наши ЭВМ-щики имели не только умелые руки, но и головы тоже. Работали на этих машинах классные специалисты, которые всё могли. Иначе в условиях наших долгих плаваний не могло быть. Тогда ещё наша техника не была такой, как нынче, когда меняются блоки целиком. Там всё ещё царил паяльник. Не раз он выручал нашу работу. Ведь, постепенно мы приходили к машинной обработке всех материалов. В середине семидесятых пошло “поветрие”, многие начали изучать программирование. Кто-то остановился на начальной стадии, попробовав и поломав голову. Кто-то пошёл дальше, стал делать программы обработки собственных материалов. Специалисту-“потребителю” иногда легче помучиться и сделать самому, так, как нужно, чем объяснять программисту, чего хочет. А программист может подправить уже готовую программу, сделав её профессионально более рациональной.
Так и работали, иногда дружно, иногда, споря и ссорясь. Но результаты нужные были.
* * * * *
Вспомнил забавный случай, произошедший со мной. Наши метеоприборы на судне размещались в разных местах, пригодных для измерений. А пригодные места на огромном судне не так уж легко найти. Нам ведь нужно, чтобы ничего не мешало, не заслоняло, не искажало. Особенно это касалось актинометрических приборов, которые измеряют солнечные параметры. Один из таких приборов был размещён на самом высоком месте, на топе грот-мачты, на самом её верху, рядом с ходовым огнём. Прибор требовал постоянного обслуживания, проверки, протирки, особенно в тропиках. Там приходилось добираться до него два-три раза в день. Для этого нужно было по ноге мачты по скоб-трапу подняться на площадку, потом по следующему трапу ещё выше, потом пролезть в довольно узкий люк, и ещё немного повыше “примоститься” на небольшой поперечной балке, привязаться страховочным концом к мачте, и начать свои необходимые процедуры. Собственно дело-то было в том, чтобы протереть стеклянный колпак прибора, который в тропических условиях отпотевал, проверить контакты и работу стабилизирующего устройства. Всех дел на две-три минуты.
Я забрался в очередной раз, и только начал свои манипуляции, налетело небольшое ливневое облачко. Это в тропиках обычное дело. Одежды на мне было – тапочки, плавки и страховочный пояс. А “тучка” оказалась “злая”, с градом. Такие пролетают за одну-две минуты, иногда быстрее; пока будешь слезать, всё кончится. Но град по голому телу бьёт очень ощутимо, а по голове стучит, мало того, что больно, громко как барабанная дробь. Пока не испытаешь сам, не можешь себе представить. По прикрывшим голову рукам било тоже очень ощутимо. А деваться некуда! Мои друзья наблюдали эту картину снизу из-под прикрытия, и для шуток у них потом было много поводов. Кончилось всё, видимо, за минуту, но очень длинную для меня. Ощущение потом было, как после хорошего душа Шарко с массажем в придачу. И прекрасный обзор океанского простора с высоты больше тридцати метров в этот раз был необычайно радостным, с ощущением прелести жизни и красоты окружающего мира. Вот так! Уж точно, всё познаётся в сравнении.
Подъём на высокие корабельные конструкции, конечно, связан с немалой долей риска. Во-первых, далеко не многие люди изначально не боятся высоты. На судне к этой сложности прибавляется много дополнительных деталей. Судно в море всегда испытывает большую или меньшую качку. Ветер от хода судна, плюс почти всегда дующий над морской поверхностью, мешает подниматься по трапам, которые всегда покрыты морской солью, как жирной скользкой смазкой. Страховочные концы помогают, но не дают стопроцентной гарантии. Ко всему этому приспособиться можно, но не всем одинаково просто даётся. Кое-кто из ребят постепенно освоился, кого-то после одной двух проб от этого отставили навсегда. Бывают, правда, в жизни ситуации, когда хочешь, не хочешь, а надо. Но это уже – экстрим!
Много сложностей в этом смысле нам доставляли датчики ветра, которые устанавливались на топах грузовых колонн. Они требовали, зачастую, ремонта или смены в самых неприятных погодных условиях. Скоб-трап по телу колонны идёт вертикально вверх и не имеет никаких ограждений. А на рабочей площадке, где приходилось возиться с восьмикилограммовым датчиком, был пятачок, где только и можно было переступить с ноги на ногу. Пристегнувшись монтажным страховочным поясом, ты ещё и терял степень свободы действия. Дополнительные хлопоты создавали инструменты, гаечные ключи, отвёртки, плоскогубцы, молотки. Они старались выскользнуть из рук и упасть с пятнадцатиметровой высоты на палубу. Там, правда, никого не должно было быть в это время, за этим следили те, кто страховал работу. Но чудесный момент непредсказуемой случайности присутствует всегда и везде. Поэтому инструмент привязывали шкертом к себе или к чему-нибудь, а это тоже создавало дополнительные неудобства. Но исхитрялись, а со временем находили свои способы и методы этой работы. Пожалуй, самым сложным в этом был момент, когда слезали вниз. Если работа затягивалась, уставали ноги до дрожи в поджилках. И уже терялось ощущение сложности и опасности. Это как у альпинистов в горах, неприятности чаще не при восхождении, а при спуске. У нас, к счастью, такого не произошло ни разу.
* * * * *
|
