ЛУЧЕЗАРНЫЙ АПОЛЛОН

На Олимпе жил бог, которого называли сияющим, лучезарным, солнечным. И ещё его считали гиперборейским. А Гиперборею греки относили далеко на север, откуда приходил северный ветер - Борей. Мы знаем его имя - это Аполлон. Много раньше, за три тысячи лет до греков он был жрецом в царстве, которое

Кравчук Ю. А. Содержание •   От автора •   Осмысление (вместо предисловия) •   Олимп –Шамбала Средиземноморья •   Итак, боги •   Отступление •   Солнце - наше всё •   Лучезарный Аполлон •   Зевс –царь Олимпа •   Властитель морей Посейдон •   Пугающий мрачный Аид •   Богиня Мать Деметра •   Царица Олимпа Гера •   Хранительница домашнего очага Гестия •   Арес –Дух планетарного Разума •   Афродита –идеал красоты богиня Любви •   Афина –сама Мудрость и Доблесть •   Олимпийский мастеровой Гефест •   Артемида –богиня охоты владычица зверей •   Бог веселья Дионис •   Гермес –бог легендарный •   Олимпийские "игры" •   Дети Олимпа •   Послесловие

благодаря им, мы называем Гипербореей. Оно, действительно, находилось на северо-востоке европейского континента. Это был один из развитых центров Атлантической эры-цивилизации. Прошли уже, к тому времени, несколько десятков тысяч лет, с тех пор как воды Атлантики разделили континент на несколько частей. Самая северная часть была одной из самых развитых и связанных с "космическими помощниками". Особенности хозяйственной деятельности, связанные с климатическими изменениями после разделения континента, привели её к изоляции от остальных, бывших общими территорий. Постепенно сложилось новое направление интереса и внимания, на восток и юго-восток, где были необъятные мало знакомые кем-то обитаемые пространства.

За тысячи лет своих инкарнаций в этой этнической зоне тот, кого мы знаем, как Аполлона, прошёл жизненный путь вождя, духовного и светского. Наивысшей точкой его "духовной карьеры" было Верховное Жречество в храме Солнца на большом плоскогорье Гипербореи. Солнце светило в этих землях с юга и потихонечку пробиралось над горизонтом по северу, когда не заходило за горизонт несколько месяцев в году. А потом оно скрывалось надолго за горизонтом, и он ежедневно славил его и призывал вернуться, и даровать людям свой божественный свет. Жреца звали Бовне или позже Бовней, когда память о нём в мифах стала уже легендарной. Но человеческие легенды не возникают из ничего просто так. Это информационный поток, который работает, как причина, когда создаются сами легенды. Так в Тонком Мире ему, ушедшему из тела Бовне, была подсказана мысль стать тем, кого мы знаем как Аполлона. Тогда было время создания этого пантеона богов-полулюдей, бессмертных и помогающих человечеству в его развитии.
Ещё однажды ему предстояло появиться на земле человеком, человеком четвёртой эволюционной расы, расы гигантов-атлантов. На берегу Тритонского озера, там, где сейчас плещут воды Мраморного моря, жил последний народ той эпохи. Народ этот был наследником и потомком гиперборейских атлантов. Столица этого просвещённого и процветающего государства называлась Дарай.

Наш герой при рождении получил имя Зарон. Он стал жрецом храма Неба и Земли (Урана и Геи), который был построен за тысячу лет до его рождения на небольшом острове. Храм был отлично виден из царского дворца в столице. И из храма была виден весь столичный город с пригородами и садами, расположенный на склоне горы, обращённом к озеру и храму.

Царский дворец из белого камня располагался на середине склона горы, возвышающейся над городом. Его окружали пышные сады с диковинными растениями из дальних стран. К озеру спускалась длинная лестница, на нескольких площадках которой стояли беседки и раскрашенные как живые изваяния зверей в натуральную величину. В вечерней темноте на площадках зажигали яркие масляные огни.

С некоторого времени земля всё чаще сотрясалась непродолжительными толчками. Их сила иногда была настолько ощутимой, что вызывала тревогу, даже страх. Ещё живы были в памяти людской рассказы о гибели государства на западе в океане. Но лёгкие подземные толчки были нередкими. К ним привыкли, и не обращали внимания.

Однажды царь прислал за Зароном своего гонца. Они сели в лодку и причалили прямо у основания дворцовой лестницы. Здесь жреца уже ждали носилки с сильными молодыми рабами и царедворец с обеспокоенными глазами. Царь ждал его в парадном зале. Он был в дорожном одеянии и тоже чем-то встревожен. Казалось, весь царский двор был готов к переселению.

Оглянувшись в сторону озера и храма, Зорон увидел, что от острова в сторону другого высокого берега быстро удалялись с десяток больших лодок. На его вопрос один из придворных сказал, что по повелению царя служители храма, собрав самое ценное, переправляются на тот берег. Только тут жрец обратил внимание, что по дорогам в гору тянутся целые вереницы жителей города. Его следующий вопрос остановил сильный подземный толчок.

Носильщики передвигались быстрым шагом, почти бежали. А толчки, хотя и более слабые, повторялись снова и снова. Они остановились только у верхнего малого дворца, в котором царь проводил обычно самые жаркие летние дни. Здесь был более свежий и прохладный воздух, и всегда обвевал приятный ветерок.

Царь позвал на террасу только его и двух приближённых советников. Всем остальным было приказано располагаться самостоятельно. Начальнику стражи было поручено разослать гонцов к тем, кто уходит из города, и убедить их подняться на все близлежащие вершины как можно быстрее.

Только после этого они уселись на скамьи, и царь рассказал, что ещё вчера с юга прибыл гонец, который сообщил, что после нескольких сильных подземных толчков море на юге стало стремительно наступать на берег. Оно на глазах у людей быстро затопляло острова и прибрежные поселения. На низкие берега оно наступало высоким валом, сметающим на своём пути всё подряд. В высокие скалистые кряжи вал ударял с такой силой, что скалы рассыпались и камни разлетались как птицы в разные стороны. В самом южном узком месте Тритонского озера берег начал раскалываться в сторону южного моря. До него в том месте было не очень далеко, поэтому можно было предположить, что вода моря придёт и в озеро. Но вчера было тихо и солнечно, ничего, кроме редких толчков, не предвещало тревоги. А под утро с юга поползли тёмные, как дым облака, и тревога, вдруг, овладела многими. Царь сразу поверил в худшее и раздал приказы своим людям оповестить всех, кого смогут, об опасности. Очень сообразительный придворный, который был послан в храм, не стал терять времени и рассказывать Верховному Жрецу суть дела. А его помощник передал жрецам, якобы, приказ их главы об эвакуации. Не было времени что-то объяснять.

К вечеру началось страшное. С юга по озеру шёл высокий тёмный, почти чёрный, водяной вал. Когда он добежал до окраин города, оказалось, что он покроет почти половину склона. Остров с храмом скрылся под водой за время одного глубокого вздоха. Зарон так и застыл на вдохе. Страх сковал его волю настолько, что он не мог даже выдохнуть воздух. Он замер, время для него остановилось. К его счастью стоящий рядом придворный лекарь догадался сильно встряхнуть его за плечи.

Ещё не зашло солнце, когда города и всего, что было берегом озера, не стало. Солёные волны длинными валами катились с юга на север. Они подкатывали к самому верхнему дворцу. Сильное течение несло всё, что плавало, куда-то туда к северу. В волнах мелькали предметы человеческого обихода, и то, что вчера ещё было животными и людьми. Вывороченные с корнями деревья иногда несли на себе мокрых испуганных зверьков. Иногда это были люди, может быть живые, скорее уже нет.

На склонах горы выше уровня потока собрались все, кто успел подняться сюда из затопленного города. Люди были испуганны и измученны. Они уходили, тонким ручейком струясь по склону горы на восток. Там была земля, там было их спасение.

Поток стал постепенно замедляться и к концу лунного месяца прекратил свой бег. Уровень его даже немного снизился, оголив часть затопленных строений, продемонстрировав свою страшную разрушительную работу. Ещё два подземных толчка всё это мокрое и занесённое песком и грязью превратили в кучи глины и камней. Город перестал существовать. Позже выяснилось, что такая же участь постигла все прибрежные города. Другие были разрушены землетрясением, которое продолжалось десять дней. Мощное древнее государство, богатое и воинственное, которое основали ещё атланты, было стёрто с лица земли. Мало, кто из его жителей уцелел. И теперь они вынуждены были начинать всю свою жизнь сначала.

Зарон с царём и небольшим числом его свиты ещё несколько дней жили в верхнем дворце. Потом они двинулись вслед за подданными на восток, где было возвышенное плоскогорье.

Верховный жрец остался без храма и его служителей. Теперь они были разделены новым морем. Его мучил вопрос, за что боги так покарали его народ. Может быть, они молились не так, как подобало. Может быть, они молились не тем богам. И почему нельзя было предугадать волю богов.

Он был уже стар и не очень силён. Поэтому на второй день пути, когда они остановились на привал, он сказал, что останется здесь в небольшой пещере, доживать свой век и пытаться услышать голоса богов.
Зарон так и не получил ответа на главный свой вопрос - "Чего хотят боги!"

Теперь его жизнь больше не была ограниченна рамками времени, теперь он стал "бессмертным". Как все боги!

В новом качестве впервые он появился в Египте, в период правления первой династии "божественных" царей-фараонов. Он привыкал жить-быть в сложном для себя проявлении, между астральным и физическим мирами. Ему пришлось учиться материализовать себя в физическом мире в плотном теле, когда это требовалось, и "уходить" обратно в Тонкий Мир. Это поначалу было сложно. Руководящую этим процессом мысль, нужно было научиться держать под постоянным контролем, при этом, особенно при материализации в общении с людьми, "второе сознание" должно было работать, как обычное человеческое.

Он "проявлялся" в храме Амона-Ра перед жрецами, как божественный дух, или перед людьми, как жрец, выходя из-за колонны или просто из ниши, и исчезал неожиданно, уходя в стену на глазах удивлённых, даже испуганных, людей. Ему нравилась такая игра. Но это было практикой и подготовкой к "предстоящей работе". Освоившись с этим, он стал работать с жрецами-прорицателями культа крокодила Себека. Древний храм на берегу Нила на некоторое время стал его постоянным пристанищем. Он "заходил" во вневременное пространство и брал там сведения о будущих событиях. Это было не сложно. Сложнее оказалось эти сведения "нашёптывать в уши" прорицателям. Они были так уверенны в своих, наработанных годами практиках, что "прислушиваться к его подсказкам" не старались. Их старая магическая практика была заимствована ещё из опыта атлантических магов. Они не понимали, что пришло время кое-что менять. Так было решено теми, кому они поклонялись.

Его забавляло, что у него нет имени. Он являлся людям как безымянный дух, но хорошо знал, что он всё ещё человек. Он был бессмертным, но теперь-то, он знал, что все люди бессмертны. Конечны их физические тела, жизнь меняет свою форму, но остаётся, по сути, человеческой. Имя необходимо для осознания собственного Я среди других. Сейчас, на этом этапе, у него не было "коллектива", в котором нужно было бы себя индивидуализировать. Те, с кем он общался, не были людьми. А те, к кому он "являлся", не могли с ним общаться, обращаясь по имени. Для земных людей он был "духом оттуда", свыше, но ему было не чуждо то человеческое, что было у него раньше в человеческом мире. Чувство юмора, которого не имели, духовные сущности, руководившие его работой, теперь, приводило иногда к забавным, на его взгляд, ситуациям. "Духовные ребята" знали об этой человеческой способности, относились к этому с пониманием, но его мыслей и действий не понимали. И это было ново для него, непривычно. Самое мощное из ощущений в его новом положении было то, что ему была доступна "музыка космических сфер". И космос был открыт и доступен, но музыка была интересней и важнее. Он "вызывал" её к себе, когда хотел, он мог ею руководить и слышать так, как хотелось, что хотел. Это было прекрасно!

Духовный мир египетских храмов был для него скучен и неинтересен. Он вспоминал своё жречество в последнем земном рождении, сравнивал то своё состояние и довольно жёсткие рамки египетской религии. Она была направлена на порабощение, принижение человека и обожествление, пускай и могущественных, властителей. Ритуалы были торжественны и помпезны, но непонятны людям. Даже жрецы, их исполнявшие, не знали истинного значения и силы своих действ. Были отдельные хранители таинств, которые всё это знали. Даже "его подопечные" прорицатели не были сведущи о многом, что не касалось непосредственно круга их вопросов. Ему хотелось их заставить немного "пошевелиться", проявить больше эмоций. Он начал иногда "шутить". Это не нравилось его кураторам. Но опыт приходил, и он постепенно становился земным богом. Расширилась и география его работы. Ему поручили храм на острове Крит, где была развитая и оригинальная религия. Он стал общаться с такими же, как сам богами. Постепенно он стал своим среди "небожителей". Даже закрытый для посторонних пантеон египетских богов стал его признавать своим. Он узнал, наконец, что одни и те же бессмертные проявляются в разных странах и храмах под разными именами, но суть их действий от этого не меняется. Они связывали людей с Духовным Миром, были посредниками, и нужны были в большей степени этому Верхнему Миру, чем людям. В людские дела им вмешиваться было можно очень ограниченно и только, когда их люди об этом просили. Но в действительности всё было не совсем так. Чтобы люди знали о них и просили помощи, им нужно было давать о себе знать. За длительное время общения отношения людей и богов так переплелись и перепутались, что среди богов сложились тоже всевозможные сложные ситуации. Их мир жил не сам по себе, а в ещё более сложных взаимоотношениях с людьми и Тонким Миром, чем мир людей.
Но теперь у него было имя - Аполлон! Так его стали называть боги.

На Крите его общение с людским миром было другим, нежели в Египте. Не только жрецы, но и простые люди приносили свои дары-жертвы и просьбы к его алтарю. Его имя было известно и им. Это меняло его работу и жизнь. И, вообще, народ здесь жил веселее, у них было больше праздников и общения, музыки, танцев и песен.

Мир богов раздирали сложные распри, то ли за власть, которой не было, то ли за признание смертными. Среди них было старшинство и разделение сфер приложения своих трудов. Было, правда, ещё одно обстоятельство, смена поколений. Боги существовали давно. С изменением условий в человеческом обществе, божественные функции постепенно менялись, а суть работы бессмертных изменениям поддавалась трудно. Новые поколения богов приходили и не желали, да и не могли, подчиняться старым порядкам. Мир Иерархов ещё не знал, как быть с этим. Поэтому в мире богов временами возникали трудные проблемы. Их решение было делом самих богов. А они были людьми, по сути, и смыслу действий. Они были так же эмоциональны, как и во времена своих жизней в человеческом теле. Смертного тела они теперь не имели, имели большой эволюционный опыт, но этого было мало для решения новых сложных задач. Они их решали так же как люди, силой и хитростью.