ЦАРИЦА ОЛИМПА ГЕРА

Греки считали Геру женой Зевса и хозяйкой Олимпа. Почему? Один из ответов прост – она была здесь в Элладе “местной”. Она здесь жила давно, задолго до того, когда стала богиней. Её любовь к Арголиде не случайна, здесь она была духовным вождём и царём при первых пеласгах. Здесь прожила она своё последнее человеческое рождение, славное и триумфальное.

Кравчук Ю. А. Содержание •   От автора •   Осмысление (вместо предисловия) •   Олимп –Шамбала Средиземноморья •   Итак, боги •   Отступление •   Солнце - наше всё •   Лучезарный Аполлон •   Зевс –царь Олимпа •   Властитель морей Посейдон •   Пугающий мрачный Аид •   Богиня Мать Деметра •   Царица Олимпа Гера •   Хранительница домашнего очага Гестия •   Арес –Дух планетарного Разума •   Афродита –идеал красоты богиня Любви •   Афина –сама Мудрость и Доблесть •   Олимпийский мастеровой Гефест •   Артемида –богиня охоты владычица зверей •   Бог веселья Дионис •   Гермес –бог легендарный •   Олимпийские "игры" •   Дети Олимпа •   Послесловие

Русоволосый, рыжеватый гигант и красавец, вождь сильного и успешного народа, он строил города и устанавливал справедливые законы. Его имя было Аргон. При нём его народ обрёл свою землю в цветущем краю у моря.

Они пришли с севера из горных долин, расположенных среди Балканских и Карпатских хребтов, где жили издревле не одну тысячу лет на просторах, уходящих к восходу солнца на многие месяцы, и даже годы, пути. Их сородичи свободно хозяйствовали на этих лесных и степных просторах, живя вольно в согласии с природой и своими божествами. Но пеласгов потянуло к морю, к его первородной стихии. Они прошли на юг, где суша треугольным клином входила в морскую стихию, где шло борение стихий, где было “место силы”. Ещё совсем недавно здесь земная твердь дыбилась и ломалась, а море захватывало пространство, врываясь туда, где земная поверхность расступалась. Это был тот самый Дарданов потоп, о котором в их северных землях рассказывали старики. Аргон ещё в юности в мечтаниях и снах видел эту бурную стихию. Он рассказывал свои видения сверстникам, и звал их пойти в эти края. Даже его отец, вождь большого народа, слушал его рассказы с интересом. И когда пришло время взять бремя вожака в свои руки, Аргон уговорил свой народ уйти с насиженных и обжитых мест. Ему в этом даже помогли родные стихии. Несколько лет подряд были суровые зимы, а летом дожди затопляли долины так, что приходилось перетаскивать жильё, скарб и животину на высокие лесистые склоны, где было неуютно и неудобно жить. Старики не хотели идти в неизведанные дали, и решили отделиться и уйти на восток, на равнину, где жили их родственники.

Только, когда эта небольшая часть народа дошла до места, и нашла приют, Аргон повёл своих людей в трудный неизведанный путь. Его вела радость и новая обуявшая его сила. Он вёл их на полуденное солнце – Ярило, а в ясные ночи искал на небе три яркие звезды, стоящие цепочкой рядом друг с другом, и зовущие его туда, где, казалось, они ближе. Но путь получался бесконечным, и многие хотели остановиться, и жить там, куда пришли. Здесь везде было всего вдоволь – чистой родниковой воды, дичи и хорошей для пахоты земли. И Аргону всё труднее было заставлять и уговаривать их идти дальше.

Только однажды они встретили людей. Их было всего полторы сотни, и они были так же светловолосы и голубоглазы. Язык их был похож своим напевом на речь пеласгов, но всё же непонятен. Это были остатки народа, который пережил страшный катаклизм, и потерял всё, что имел в свой древней культуре. Они деградировали, не имея сильных и решительных вождей.

Здесь пеласги остановились и провели два года. За это время подтянулись все отставшие роды и племена. Аргон стремительно шёл к своей цели, и не всегда уступал отстающим. Их подгоняли и не давали отставать. А его передовые отряды во главе с его друзьями единомышленниками шли впереди. За время двухлетней стоянки он провёл детальную разведку дальнейшего пути. Оказалось, что желанная цель была уже рядом. Поэтому он стал строить свой первый город здесь в лесном краю, в прекрасной долине. По дороге к морю они оставили ещё два крупных поселения. И, наконец, он выбрал место для своего основного города.

Из его каменного дома было видно море. Когда ветер нагонял волну, и она била в берег, рокочущий звук долетал до его спальни, и им овладевало желание идти дальше. Он подходил к окну и видел острова, которые уходили цепочкой в море, и ему хотелось плыть к ним. Но мореходами пеласги не были никогда, и Аргон не знал, как это делать – плыть по морю. Там на родном севере его воспитывали как воина и охотника. В этом долгом походе воевать не пришлось ни разу ни с кем. Они шли по ничейной земле, и это было ему странно. Эта земля и море, до которого они дошли, принадлежали только стихиям. Земля теперь стала их землёй, а море…
Первым делом Аргон распорядился поставить святилище прародительнице Богине-Матери, Великой Богине, которую пеласги знали по имени Рея. Это потом уже греки-эллины назвали её Эвринома.

На радость Аргону из полутора десятков, присоединившихся к его народу, встреченных ими на пути жителей лесистой долины, четверо имели представление, как делать лодки. Через несколько месяцев у него были две, неуклюжие, но устойчивые на воде, лодки. Про то, что можно использовать ветер, его строители знали, но как сделать парус, у них не было представления.

Первые выходы в море были на вёслах. Радость морского путешествия постоянно омрачалась разными происшествиями. То ломались или терялись вёсла, то в разных местах днища появлялась течь, то ветер, неизвестно откуда взявшийся, сносил лодки в сторону, иногда выбрасывал на прибрежные камни. Выяснилось также, что большинство пеласгов не умеют плавать. Аргон первый взялся за эту науку, и подал пример остальным. Сначала юноши, потом мужчины, увлеклись этим новым для себя развлечением. Вскоре стали соревноваться в плавании.

Настойчивость и опыт всё же победили. В следующее лето Аргон сумел ступить на ближайший остров. Это была первая победа над собой и морем.

Несколько лет обследовали берега и острова. Аргон стремился дальше на юг. Там были сотни заливов и бухт с удобными для жизни местами. К тому же, его уже стали интересовать закрытые от морской волны бухты, где можно было спокойно держать лодки. А их строили всё новые и всё более совершенные. Даже с парусами вскоре справились. У пеласгов появился свой флот. Они шли всё дальше от своих берегов, открывали для себя новые острова и земли. Аргон, с помощью двух молодых племянников, своих верных и увлечённых, как и он, помощников на ровной песчаной площадке выложил из камней карту известного им побережья и островов. Позже, на этом месте был сооружён храм. Он был посвящён морскому богу, которого они ещё не знали как Посейдона, а звали его – Нэво. Было у него ещё одно имя, которое пришло из давних времён, от предков пеласгов – Дон.

Он строил города, гавани и флот. Его корабли уходили всё дальше в море, открывая новые берега, острова и других незнакомых людей. Они добрались на юге до африканских берегов и познакомились там с египтянами. На восток от острова к острову освоили всё Эгейское море и встали твёрдой ногой на побережье Азии. А с севера потянулись его соплеменники, которые прослышали о новых землях. Они шли родами и целыми племенами. Его государство росло и крепло.

Годы летели незаметно. В бороде появилась первая седина, а сёстры, его родные младшие сёстры, матери его племянников, всё чаще говорили ему о том, что надо жениться и оставить наследника своих дел.

Но он твёрдо решил, что у него есть два наследника его дел. Это были племянники – Мика и Крит. Первого он держал при себе, как будущего строителя столицы здесь на Пелопоннесе, а второй уже строил форпост его государства на юге на большом острове, который позже станет носить его имя.

Своя семья… Аргон всё чаще вспоминал свою первую юношескую любовь, девушку по имени Гера. Они обменялись клятвой верности на всю жизнь. Она погибла на его глазах во время грозы, и он был бессилен её спасти, помочь ей, хоть как-то, но решил, что от их клятвы он не отступится никогда. И он не нарушил этой своей клятвы. А память понемногу стирала её образ. Чем дальше, тем чаще Аргон видел её черты в других девушках, внучках его приближённых. Это пробуждало воспоминания, и даже рождало, забытую было, боль утраты.

Он понял, что стареет, что в прошлом уже неизмеримо больше, чем в настоящем и будущем. Ему всё чаще не хотелось заниматься неотложными делами. Мысль, что они вскоре тоже станут прошлым, его занимала больше, чем они сами. А бессонными, зачастую, ночами он стал вспоминать, что-то не из этой жизни, что-то из очень давнего прошлого. Это не было снами, скорее, это были грёзы. Однажды ему причудилась огромная поляна, с трёх сторон окружённая лесом. На другом, дальнем, её краю было озеро. Что-то повело его туда. Он подошёл к его зеркальной воде и заглянул вниз. На него смотрело из этого зеркала красивое женское лицо. Он был женщиной?!… И всё пропало. Это видение долго мучило его. Непонятная неразгаданная, но значимая подсказка требовала понимания своего смысла. Оно пришло много позже в разговоре со жрецом. Тот сказал, что образ богини Матери должен иметь свой отпечаток в каждом её служителе. Это жрец говорил про себя, вернее, намекал на себя. После этого разговора Аргон снова видел то озеро, и постарался внимательно вглядеться в своё отражение. Он понял, что был когда-то жрицей. Разговоры с ней стали его частым, а со временем, еженощным коротанием бессонных часов. В эти часы он много узнал про жизнь и про себя, такого, что его дальнейшая судьба начала вырисовываться в новом для него свете. С этим, и без сожалений, он покинул свою страну, близких и “этот свет”.

Это было за тысячу лет до рождения Аргона. Она была жрицей Великой Богини Матери. Жрицу, звали Сутса. Она жила в цветущем краю, земли которого орошала полноводная река. От истоков, где-то в горах Памира, и до её впадения в море-озеро, которое местные жители называли Урала, на многие километры во все стороны, росли вечнозелёные леса и цвели сады. Трудолюбивый народ жил здесь с незапамятных времён. Мужчины пасли стада и ловили рыбу, женщины рожали детей, растили их и вели общее домашнее хозяйство рода. В каждом поселении жило несколько родов. Поэтому в поселении вокруг большой площади строились родовые дома, длинные и крытые покатой в две стороны крышей. Длина дома определялась количеством семей. Для каждой семьи отгораживалось своё пространство. Когда появлялась новая семья, дом удлинялся, но не до бесконечности. Родство тогда считалось по женской линии, и в доме женщины были полноправными хозяйками. Всё, что касалось родового уклада, в каждом доме решалось старшими по возрасту женщинами. Мужскими делами за пределами домов руководили старейшины-мужчины. Они собирались каждое утро на специально отведённом месте центральной площади, советовались и решали какие общинные дела кому и как делать. А вечером на том же месте представительницы каждого дома говорили старейшинам, какая их родам нужна мужская помощь. Молодые холостые мужчины обеспечивали общину продуктами. Они собирали плоды и съедобные коренья и пасли домашних животных. Особым очень важным промыслом была ловля рыбы. Охота была нужна им только в целях охраны домашних коз, овец, коров и других копытных от хищников. Их старались не убивать, а прогоняли, как могли, подальше. Но не всегда так получалось. Голодные хищники нападали и на людей, и тогда их били, били до “полусмерти”, бывало насмерть. В этих случаях люди просили прощения у Матери всего живущего, Богини Матери. Её алтари, или просто, жертвенные камни стояли по всей стране. Она “принимала” все растительные плоды, и “в особенности любила” мёд с горных лугов. И ещё ей приносили букеты цветов и охапки трав и злаков.

Там, где берега реки становились высокими и обрывистыми, где проявлялись первые намёки на приближение к горам, люди построили большой храм, посвящённый Богине-Матери. Он стоял на высоком холме на южном берегу реки, а вдали на востоке в облачной дымке в ясную погоду были видны снежные шапки далёких горных вершин. В этом храме жил дух Богини, здесь она бывала в призрачном теле, но слышимая и почитаемая жрецами, когда те проводили праздники в её честь. Это было не часто, только четыре раза в году в периоды сбора плодов и злаков. И ещё был повод обращаться к ней, когда приходила засуха. Жрецы молили её заступиться за людей перед стихиями и их покровителями. И она не отказывала людям никогда, даже, когда они заслуживали жестокого наказания. Она была доброй Матерью.

Сутса обожала свою богиню. Иногда ей на память приходили отрывочные страшные картины. Она была совсем ещё несмышлёнышем, когда страшная засуха несколько лет подряд выжигала все растения. Люди и животные умирали с голода и от жажды. Тогда умерли её родители и все братья и сёстры. Часто во сне она видела их истощённые мёртвые тела. Её нашла полуживой жрица, та самая, которая пришла в умирающий край из этого большого и древнего уже храма. Она молила свою божественную покровительницу о ниспослании дождя. И её молитвы были, наверное, услышаны. Спасительные дожди пришли, природа и люди начали оживать. А Сутсу жрица увела с собой в старинный храм над рекой, растила и учила её, и сделала своей преемницей.

С самого детства Сутса чувствовала постоянное присутствие Богини-Матери. Она всегда была рядом, невидимая и всё видящая, всегда готовая помочь природе и ей самой. Это с некоторого времени стало для Сутсы неразрешимым вопросом – почему, Богиня, занятая судьбами и развитием всей земли, выделяет её саму, такую маленькую в этом огромном мире. Старая жрица тоже не могла ответить на этот вопрос. Она туманно рассуждала об особой задаче и Судьбе, о прошлом и будущем. Одно было явно, с появлением в храме маленькой сироты, люди стали чаще посещать храм, несли обильные дары, и храм стал особым центром большой страны. Даже правитель страны и его огромная свита хотя бы раз в год посещали его и одаривали не скупясь. На больших праздниках Сутса представляла Богиню, которая сама дала ей это поручение. Её обряжали в дорогие наряды, сажали на большой каменный с деревянной обработкой трон. Он стоял на возвышении, и она видела всех и всё сверху. Ей казалось тогда, что её глаза становятся глазами самой Богини, и она старалась видеть как можно больше и смотрела на всё очень внимательно.

Сутса была ещё девочкой-подростком, когда в страну пришла беда. Откуда-то с севера пришли чужие, страшные воины. Они были выше и крупнее местных мужчин, их лица были раскрашены чёрной и красной красками, а длинные лохматые волосы и бороды были окрашены в белый цвет. Но самым страшным были в их руках огромные секиры, которыми они рубили всё, что было на их пути. Человеческие тела от ударов таких секир превращались в кровавые обрубки без голов, рук и ног. Там где они проходили, оставались развалины, трупы и лужи крови.

Сутса с двумя жрицами убежали от этого ужаса в дальнюю часть храма, но враги дошли и туда. Как будто кто-то подтолкнул её, и она вышла из-за каменного алтаря навстречу огромному страшному воину. Вышла и встала перед ним. А он в это время замахивался своим топором, чтобы обрушить свой удар на алтарь. Его взгляд наткнулся на девочку в момент замаха. Воин попятился и, занесённый над плечом топор ударил об каменную стену и выпал из могучей руки. При этом он задел и ранил своим острым лезвием ногу хозяина. Тот замер, глядя уже с испугом на девочку. А она молча стояла и глядела на него без страха своими глубокими не по-детски умными глазами. Ярость воина куда-то пропала, он растерянно смотрел на маленькую девичью фигурку, и шаг за шагом отступал, не отрывая от неё своего взгляда. Его секира так и осталась лежать на каменном полу. Ещё несколько воинов, появившихся за его спиной, остановились, так же в растерянности, и молча пошли за ним. А он так и шёл спиной вперёд до самого выхода из храма. Там он сел на каменной ступени, и молча сидел, пока вокруг него не собралась почти вся дружина. Воины смотрели в недоумении на своего вождя, сначала спрашивая его о том, что случилось, потом, молча, ожидая его ответа. Наконец, он встал и приказал всем уходить быстро отсюда.

Что он видел, что пережил там в глубине храма, он никому не рассказал никогда. Это знали только он и она. Там ему явился сияющий лик богини, лучезарно прекрасный и строгий. Фигура девочки в белых одеждах и божественный облик слились для него в одно. И девочка Сутса тоже почувствовала тогда в себе присутствие богини. Сидя на ступенях храма, вождь дал клятву навсегда посвятить ей все оставшиеся годы своей жизни.

В своих родных горных лесах в глубине кедровой рощи он построил храм Богини Матери, и больше не водил своих воинов в кровопролитные грабительские походы.

Прошли годы. Сутса выросла и стала красивой женщиной и верховной жрицей древнего храма Богини Матери. Она не забыла вождя дикой орды страшных воинов с севера. Богиня ей подсказывала, что к нему надо наведаться. И Сутса пошла. Отыскать его не было сложным. Кровавый след диких воинов даже через тридцать лет жил в памяти людей. Они показывали, откуда пришла беда. Дети и даже внуки тех погибших и напуганных знали о тех событиях, как будто они произошли вчера.

Сутса взяла в провожатые только одного молодого крепкого жреца. От поселения к поселению они шли много дней. Их путь казался бесконечным, но они дошли.

Весть о приходе жрицы бежала впереди неё. Вождь вышел навстречу в простом белом одеянии, только золотой знак Богини был на его груди. Сутса сразу узнала его, хотя на его лице не было боевой раскраски. А вот волосы и борода были так же белы, как тогда, но теперь это была настоящая седина. Вождь был уже стар, но крепок телом и ясен лицом. В его глазах читалась умудрённость жизнью и покой, который даётся в старости людям, прошедшим через боли и страдания. Он тоже узнал ту девочку, которая стала для него посланцем Божественного Озарения.

Они вознесли молитвы и принесли дарения Богине Матери в её большом храме, а потом долго, почти всю ночь беседовали в его большом деревянном доме. Там в храме на каменном алтаре возжигались кедровые благовония, и в покоях вождя тоже горели светильники на кедровом масле. Их аромат создавал необычную и немного пьянящую ауру. Сутса подумала, что Великой Богине это должно нравиться. Она приняла это в свои богослужения. С тех пор обычай воскурения ароматом разошёлся по всему миру. Храмы, почитающие разных богов, воздают им курениями благовоний свои почести и в наши дни.

Народ князя, крупный и работящий, хорошо и богато жил в своих лесных городках, но их тяга к познаванию, которая вела их мужчин с насиженных мест, сыграла когда-то с ними трагическую эпопею. Их первые походы на восток натолкнулись на отпор, живших там племён. И они ожесточились и вооружились. Их походы стали кровавыми и разорительными. Прошли многие годы, несколько поколений жили стремлением убивать, пока не случилось то, о чём мы уже знаем. Люди поверили своему вождю и его прозрению. Всё в их жизни стало по-другому.

Теперь они встретили жрицу, которая стала для них символом Великой богини Матери и принесла им мир. Два дня потребовалось, чтобы здесь у храма собрались жители из самых отдалённых поселений. Пришли с ними и их соседи, которые придерживались той же веры. Служение с пением гимнов, курениями и поднесением даров Богине, началось утром с восходом солнца и закончилось уже после его захода.

Сутса ещё три дня гостила в их стране. Она посетила несколько лесных городков, посмотрела с удовольствием на красивый сильный народ, благословила их и отправилась в обратный путь.

В последнем разговоре с князем они решили, что он отправит своих лучших молодых мужчин на заход солнца до большого моря, о котором они знали и мечтали. И, пройдя за световой день сколько смогут, они будут ставить символы-обелиски Богини Матери. Пусть они будут из дерева или целого камня, или сложенными из камней, но они будут посвящаться Богине Матери.

Почему Гера сделала такой выбор, мы не узнаем никогда. То ли это была особая привязанность к божественному естеству Великой Богини Матери, то ли её манила сложная и неслучайная энергетика будущей территории Эллады, это место силы, куда Аргон привёл пеласгов, основателей сыгравшей важную роль в истории человечества земли, культуры. А может быть, её выбор определился совсем из других обстоятельств. Но она всё же стала Герой, хозяйкой Олимпа, которую греки чтили и побаивались. Считалось, что у неё крутой и гневливый нрав. Покровительствовала она брачным узам и женщинам, замужним и незамужним. А, вот судьба семейного очага, была уже не её делом. Это хлопотное дело взяла на себя её сестра Гестия.